Фотокамера имени Достоевского

Сложная камера – сложные чувства.
С одной стороны, весь мировой фото-бомонд неистово фапает на цейсовксий «Контакс» - «лучший дальномер всех времён и народов», воспроизведённый и скопипащенный бесчисленной армией последователей, среди коих конечно не менее великие Никон и Пентакс. Ну и разумеется вот этот вот советский Киев-4, который среди прочего, даже у знатоков считается едва ли не лучшей копипастой оригинала.

С другой, сами Цейсы его производство забросили и не только потому, что советские оккупационные власти вывезли Контакс в Киев, и не только потому что не выдерживали конкуренции со мировой копипастой самого себя же, и не только потому что сделали что-то получше…

А давайте вот честно скажем в глаза : слабая камера.

Её слава именно в копипасте, а не в реальных технических (и потребительских) свойствах. Каждый, копируя Контакс, хотел сказать миру : «Смотрите! Я тоже могу!» Как Левша, что английской блохе загонял гвозди под лапки. Блоха, как известно прыгать потом перестала. Вот и камера эта…

Затвор – да – фокальный, шторно-щелевой… как у Лейки. Но металлический (из латуни!). Диапазон выдержек от «В» до «1250». У Лейки – только до 500.

Круче Лейки? Круче… если только у вас заряжена плёнка с такой чувствительностью, для которой хватает столь маленькой выдержи и при этом зерно не размером с тыкву. А иначе – зачем? Но таких чудо-плёнок всегда было мало. А без них всё это инженерное великолепие не у дел.

База дальномера – 90 мм. У Лейки II - 39мм.

«Лейка-фу-у?» Да. Но есть нюанс. На объективах с фокусным расстоянием 50мм и менее – эффект широкой базы дальномера почти не заметен. А длиннофокусные «Зоннары» у самых цейсов выпускались в гомеопатических количествах. (Штатным был только «полтиинк») . Другие сюда не подходят. А уж про копии говорить нечего. Собственно, советскому фотолюбителю таковых известно лишь две Юпитер-9 (F85mm) и Юпитер 11 (F 134mm). Известно больше по справочникам – в руках их мало кто держал. Ну и нафига тогда баян?

Кстати, у объективов этих был БАЙОНЕТ. Лейка, как-то простенькой резьбой М39 обходилась. А тут целый байонет. Точнее , два (!) – внешний и внутренний. Как всё немецкое – та ещё заумь: перестегнуть объективы «в слепую» у вас не получиться. Даже если они у вас есть, хе-хе.. Работать придётся руками (причём обеими), глазами и головой. Конструктив по большей части снаружи, всё на болтиках — есть шанс поломать. Мне попадались камеры с отломанным лепестком байонета, что вполне предсказуемо.

И всё это просто трындец как сложно придумано! Причём сложность даже там, где она не оправдана никаким потребностями. Например, лицевая панель с шильдиком названия крепится аж семью винтами (семь винтов, Карл!), в том числе один потайной (!!) (спрятан под кожаной отделкой тушки), а четыре имеют непараллельные оси (!!!) по 45 градусов и вообще непонятно как их равномерно затягивать .

Зачем? Зачем так сложно?!!

Этот вопрос постоянно вертится в голове у всякого, кому приходится разбирать эту камеру. И поскольку ответа нет, то следующий вопрос звучит уже философски: Чем же таким прогневила Господа Бога германская нация, что Он дал ей в наказание столь недюжинный интеллект, заставив применять таковой безо всякого смысла?

Может Он хотел сделать немцев гуманитариями?

Ну помните, как Фёдор Михайлович наш Достоевский. Учился на военного инженера, а на выпускных экзаменах представил комиссии какой-то совершенно нелепый проект крепости. Председателем той комиссии был как раз император Николай I. Посмотрев работу выпускника, Царь начертал: «Это какой же дурень изобразил такую фортецию в коей нету даже дверей, что бы гарнизон мог в неё войти и служить?» Говорят, будто оценка царя повергла Достевкого в уныние и он забросил инженерную карьеру. Пошёл в писатели. Вот и немцам бы так…

Пост этот появился под впечатлением процесса разборки и чистки старенького «Киева» , ради замены его облупившейся от времени кожи. Не ахти какая операция … на других фотокамерах, но только не тут.

Ну да ладно, как бы то ни было, с кожечками я всё-таки справился, а вот со сложными чувствми — нет. Впрочем, хорошую вещь «киевом» бы и не назвали.