Лилливер среди гуллипутов

√Golos.id

С выходом из кризиса среднего возраста во мне закралось и растёт сомнение в пользе человечеству ранее сделанного и делаемого в настоящем. Не зря же говорят что плох тот, кто в юности не революционер, и дурак тот, кто в зрелости не консерватор.

Вот и я стал консерватором и получаю всё большее удовлетворение от огораживания себя от сует.
Сначала решил, и стал фрилансером. Если и работаю, то так и там, как и где мне хочется. Удивительно, но при этом не потерял в доходах, и стал тратить на труд гораздо меньше времени.

Меняются жизненные ценности, и семья, дети оказались в приоритете над всем остальным. Благо повезло, и в мои 55-ть двое из четверых моих детишек ещё малыши :).

Странные ощущения вызывает личное развитие. Я конечно его не забросил, но и усердствовать перестал. Реагирую только на то, что интересно (слово «необходимо» отправил в утиль). При этом и интересное разделяю на полезное и праздное. Праздность и даже празднества становятся всё более противными и никчемными. Сильно спасает интернет, однако отнимает много времени. К сожалению стало совсем сложно читать книги (зачитывался в детстве и моодости ими так же, как нынешние интернетзависимые не могут оторваться от экранов). Книга, которая казалась святыней, уходит и из моего жилья. Радикально почистил библиотеку и пополняю её разве что раз в год. Зреет осознание того, что в собственной голове собрался свод навыков и знаний, не то чтобы достаточный, но операционально эффективный. А недочёты и недостатки очень просто и быстро восполняются в современной информационной среде. Фактически перестал учиться очно (включая онлайн). Самообразование интереснее.

Память и чувства, обращаясь к прошлому превозносят сделанное руками, а интеллектуальное отлагают в незавершённое и незавершимое. Тексты, книги, услуги, взгляды… Я их, вспомнив, продолжаю переживать, пережёвывать, додумывать.

                                                                   ***

И в этих додумках всё большее место стал занимать идеализируемый постепенно образ.

Представляется мне всё чаще Вселенский такой Мужик, расположившийся в эпицентре Вселенной, среди лугов и лесов, на берегу уютной речушки. С летом и зимой под мышкой.

И смотрит этот мужик на мир, и с каждым взглядом вздымается над миром и ввысь и вширь. А вкруг него суматоха, мелочное суечение с вселенскими амбициями, которые при пристальном всматривании мужицким то взглядом оказываются мещанским слонизмом.

Живёт себе мужик, семью бережит. Кормит тем, что взрастил и собрал. Смотрит мужик через Небо, ибо зачем плоско то на мир взглядывать, не разглядеть же. И знает потому мужик больше любых спешащих, ведь знать значит быть над. Быть в мире с миром в миру надмирном.

Вселенской доброты тот мужичище, ведь некогда ему злиться, он никуда не спешит. Если ему не мешают. А если смеют, то добрейшим своим кулачищем гладит он посмевших, остепеняет. И степенно следуют они науке.
Мужик держит на плечах своих коловрат и древо мира. Не даёт им пасть. И Бога подпирает, чтоб не навлечь. Мужик тот без цвета, он свет, а потому свят. Но сед. Потому что Мудр. Это имя Его.

                                                    ***

Иначе стал смотреть я на старцев и стариц в брошенных деревнях, в монастырях, вдруг видимых среди потоков человековых. А иногда вижу я и мужиков, которых обтекает сель и не пачкает. Я же тоже мужичок, потому на женщин смотрю иначе.

Расту по чуть-чуть, выдавливаю из себя спесь.